Река меж зеленых холмов - Страница 236

236

— Не надо, — улыбнулась Канса. — Поешь ты ужасно, от твоих стихов уши вянут, а от картин я только смущаюсь. Лика… — Она приподнялась на локте и поцеловала его. — Я тебя очень люблю, Лика. Но любовь пройдет рано или поздно. Нам хорошо вместе, но давай не станем превращать счастье в обязанность. Ничего хорошего не выйдет.

Она провела ладошкой по его груди и снова поцеловала — в губы, в шею в ямочку между ключицами.

Палек осторожно отстранил ее.

— Тяжелый случай… — пробормотал он. — Придется привлекать тяжелую артиллерию. Активировать дальнюю связь, — произнес он в пространство. — Поиск контакта по имени: Джао. Дзи, ты нужен. Срочно. Отвлекись, а?

— Не надо! — запротестовала Канса, но Палек решительно прикрыл ей пальцами губы.

— Тихо! — цыкнул он. — Жена да убоится мужа.

— Связь установлена. Джао в канале, — проговорил из ниоткуда мелодичный женский голос. — Режим трансляции основного канала в звук.

— Да, Лика? — откликнулся мужской голос. — Что там у вас? Опять Кару кто-то из пулеметов расстрелять попытался?

— Дзи, проявись, — попросил Палек. — Желательно в человеческом виде.

Воздух замерцал, и в воздухе возникла мужская фигура. Ее глазницы переливались оттенками синего пламени. Эту маску Канса раньше не видела.

— Глаза тоже можешь сделать нормальными, — нетерпеливо сказал Палек. — Дзи, с Каси проблема. Она все-таки решила отказаться. Считывающий кокон требует деактивировать. Ну скажи ей что-нибудь умное, а? Меня она не слушает.

— Здравствуй, Канса, — улыбнулся Демиург, обретая человеческий вид, и Канса улыбнулась ему в ответ. Она знала, что сущность, скрывающаяся за маской Дзинтона Мурация, чудовищно стара и невообразимо могущественна, но не испытывала перед ней страха или отчужденности. Джао обаял ее с первого взгляда. Обаял — и всегда держался с ней раскованно-дружески, как с равной. Как мог бы держаться хорошо знакомый студент с соседнего потока: без излишней фамильярности, но и без холодка отдаления старшего к младшей. Хороший друг мужа, одобряющий выбор своего товарища. — Давай по порядку.

Он поддернул штаны делового костюма странного покроя и уселся рядом на траву.

— Итак, ты решила, что не хочешь становиться Демиургом, ага?

— Ага, — согласилась Канса.

— И повод?..

— Отец у нее простыл, — недовольно буркнул Палек. — И опять старая песня — не хочу, не буду, брошу тебя на произвол судьбы, найду правильного мужа…

— И вовсе не брошу! — возмутилась Канса. — Лика, чего ты врешь?

— Он не врет, он домысливает, — пояснил Дзинтон. — Фантазия у него буйная с самого детства. Какие только истории он мне не рассказывал в оправдание школьных прогулов! Роман написать можно. В трех томах с продолжениями. Он тебе не рассказывал, как я его порол за то, что он в заброшенные дома с приятелями лазил? И Яни за собой таскал. У пацанят поджилки тряслись при мысли о привидениях, которые там могли жить, и они Яни с собой вроде как защитницу брали. Благоразумную Кару им ни разу соблазнить не удалось, а Яни сама тот еще фрукт, с радостью участвовала. То и дело домой являлись в кровь исцарапанными. Но девочек пороть непедагогично, а вот Лику я…

— Ты у нас тоже не врешь, а домысливаешь? — поинтересовался Палек. — Ты ж меня в жизни пальцем не тронул. Ты вообще не догадывался, чем мы с Яни занимаемся, пока я сам случайно не проговорился.

— Старших, — назидательно проговорил Джао, — нужно уважать. Старшие не врут, они искренне заблуждаются. Или страдают преждевременным склерозом, за что им полагается втайне сочувствовать, а внешне кивать и почтительно соглашаться. Что же до «не догадывался» — Лика, ты уже усвоил, что такое «лонжа»? Думаешь, я вас хоть на секунду с нее спускал? Когда ты в сорок пятом с двадцатисаженного обрыва навернулся, почему, думаешь, то хлипкое деревце из земли с корнями не выдралось, а?

— Вот так и рушатся детские иллюзии о мировой справедливости, — недовольно пробурчал Палек. — Сначала жена бросает, потом любящий папаша в перманентном вуайеризме признается…

— Да, так к вопросу о жене, которая бросает, — Джао сорвал травинку и принялся задумчиво мочалить ее зубами. — Каси, ты так переживаешь за родителей? Винишь себя в том, что они умрут, а ты жить останешься?

Канса, насупившись, нехотя кивнула. Она же уже говорила!

— Замечательно, когда человек волнуется за близких. Вот только плохо, когда за одних он переживает, а за других — нет. Каси, видишь ли, наш Лика хотя и представляет собой практически точную копию прежнего человека, но кое в чем отличается от оригинала. Его эмоциональное состояние гораздо более стабильно, чем человеческое. Я не хочу описывать теорию функционирования психоматрицы шестого класса, но суть в том, что сбить Демиурга с эмоциональной траектории очень непросто. Сильные чувства в нем пробуждаются медленно и еще медленнее гаснут. Грубо говоря, твоя надежда на то, что Лика разлюбит тебя в скором времени, совершенно безосновательна. Я не думаю, что такое случится в ближайшие пятнадцать-двадцать планетарных лет. Лет тридцать, я бы сказал, минимально правдоподобный срок. А в пятьдесят лет найти нового мужа и завести с ним счастливую семью с детьми тебе будет не так-то просто. Не невозможно, но и не просто. И Лика остается с тобой до самой твоей смерти просто из чувства долга, которое у него для такого шалопая развито просто удивительно сильно. А потом он еще много десятилетий станет страдать. Понимаешь, на что ты обрекаешь его своим упрямством?

236